Премия Рунета-2020
Екатеринбург
+2°
Boom metrics
Общество22 сентября 2017 8:00

Как троюродный брат Ельцина помешал взорвать дом, в котором расстреляли царскую семью

Журналисту «Комсомолки» удалось выяснить, какой трагедией чуть не закончилось желание Бориса Николаевича выслужиться перед московским начальством.
Илья МОХОВ
22 сентября 1977 года по приказу Ельцина снесли дом Ипатьева. Фото: архив Свердловской области

22 сентября 1977 года по приказу Ельцина снесли дом Ипатьева. Фото: архив Свердловской области

Полвторого ночи Романовых разбудили и заставили спуститься в подвал. Супруга Николая II попросила принести два стула. На один из них она села сама, на другой – больной царевич Алексей. Неожиданно вошла расстрельная команда, и комендант зачитал приговор к смертной казни. Император успел сказать лишь: «Что?», а в следующую секунду его застрелили. Следом рухнули его близкие…

Царская семья незадолго до расстрела. Фото: архив Свердловской области

Царская семья незадолго до расстрела. Фото: архив Свердловской области

Цареубийство произошло в особняке инженера Николая Ипатьева в центре Екатеринбурга. На многие десятилетия этот роковой дом стал важным местом для всех, кто осуждал расстрел семьи Романовых.

«ГДЕ ТУТ У ВАС ЦАРЯ УБИЛИ?»

Дом, в котором с 16 на 17 июля 1918 года большевики расстреляли царскую семью, был построен в Екатеринбурге в конце 1880-х годов. В начале XX века особняк купил инженер-строитель Николай Ипатьев и прожил в нем до 1917 года, пока большевики не выселили.

Дом, в котором с 16 на 17 июля 1918 года большевики расстреляли царскую семью, был построен в Екатеринбурге в конце 1880-х годов. В начале XX века особняк купил инженер-строитель Николай Ипатьев и прожил в нем до 1917 года, пока большевики не выселили.

В 70-е больше всего из-за дома Ипатьева переживал председатель КГБ Юрий Андропов.

- Свердловск был закрытым городом, его лишь начали открывать для иностранцев. И «туристы» первым делом всегда спрашивали: «А где тут у вас царя расстреляли?», – рассказывал Николай Неуймин, заведующий отделом истории династии Романовых Свердловского областного краеведческого музея. – Андропов считал, что «нездоровый» интерес иностранцев надо прекращать. Тем более что приближался 1978 год – 110-летие Николая II и 60 лет со дня его расстрела. По мнению Андропова, эти годовщины могли привлечь внимание зарубежных специалистов, а еще хуже иностранных журналистов. Он обратился к руководству с запиской о необходимости сноса дома Ипатьева.

Политбюро приняло предложение Андропова. Исполнять поручение пришлось тогдашнему первому секретарю Свердловского обкома КПСС Борису Ельцину.

В 1978 году 1-м секретарем Свердловского обкома КПСС был Борис Ельцин. Фото: архив Свердловской области

В 1978 году 1-м секретарем Свердловского обкома КПСС был Борис Ельцин. Фото: архив Свердловской области

Для непосвященных людей процедура сноса особняка показалась весьма рутинной. У здания десантировалось четыре экскаватора и два десятка рабочих. И за пару дней они сравняли памятник истории с землей. Но уральцы даже не догадывались, что эта процедура легко могла закончиться человеческими жертвами.

«ВЗРЫВНАЯ ВОЛНА МОГЛА УБИТЬ ЛЮДЕЙ»

– Приходит мне распоряжение – в течение суток взорвать дом Ипатьева! Чтобы от него камня на камне не осталось. Очень уж спешил Ельцин выслужиться перед Москвой. Имелась у брата одна черта – очень исполнительный был. Но взрывать этот дом было нельзя! Понимаете, особняк стоял в самом центре города на горке. Рядом находились жилые деревянные дома. Подорвали бы мы дом, и острые осколки разлетелись бы по всей округе. Легко могло кого-нибудь убить…

В 1977 году Геннадий Берсенев был начальником производства «Уралвзрывпрома».

В 1977 году Геннадий Берсенев был начальником производства «Уралвзрывпрома».

Фото: Алексей БУЛАТОВ

Мы сидим в кабинете у троюродного брата Бориса Ельцина – Геннадия Берсенева. В 1977 году он был начальником производства «Уралвзрывпрома». Именно ему поручили составить проект по закладке взрывчатки в старинном особняке.

Но начался наш разговор с Геннадием Порфирьевичем все-таки не с динамита, а с династии. Едва мы переступили порог его кабинета, Берсенев указал на стол с подробной схемой рода Берсеневых-Ельциных.

- Вот я, – показал он пальцем на прямоугольник со своим именем на генеалогическом древе, насчитывающем 117 человек. – А вот Борис Николаевич.

Палец Берсенева смещается вправо, минуя 18 имен.

Ельцин говорил: «Я хорошо себе представлял, что рано или поздно всем нам будет стыдно за это варварство…». Фото: архив Свердловской области

Ельцин говорил: «Я хорошо себе представлял, что рано или поздно всем нам будет стыдно за это варварство…». Фото: архив Свердловской области

- Мы с Ельциным приходимся друг другу троюродными братьями. У нас общий прадед – Берсенев Кирилл Петрович, - объясняет 79-летний Геннадий Порфирьевич. – Мы с ним из одной местности. Оба в детстве жили в селе Бутка. Правда, мы не шибко общались. Он ведь на семь лет старше меня был и очень рано переехал в Пермский край. Я тогда совсем маленький был. Ну а во взрослой жизни мы с ним пересеклись уже в Свердловске. В 1950 году Борис поступил там на стройфак. По его примеру спустя шесть лет я тоже перебрался в уральскую столицу. Здесь выучился на горного инженера. А после выпуска занялся взрывным делом.

В итоге получалось так, что Ельцин строил, а его троюродный брат сносил. Но в истории с домом Ипатьева они поменялись ролями.

«ЗА НЕПОСЛУШАНИЕ БРАТ СРАЗУ УВОЛЬНЯЛ»

Свое родство с первым президентом России Геннадий Порфирьевич старается не афишировать. Вот и во время спора из-за дома Ипатьева Берсенев напирал на здравый смысл, а не на братскую солидарность. Была вероятность, что после отказа взрывать особняк его бы тут же попросили с работы – Ельцин терпеть не мог, когда ему отказывали, и зачастую сразу увольнял. Но Берсенева это не испугало.

- Я настаивал. Так и так: Нельзя взрывать – можем погубить целую улицу, - добавляет наш собеседник. – Также я указал, что подготовительная работа перед взрывом займет слишком много времени. Там ведь надо было бурить, чтобы взрывчатку заложить. И этот аргумент подействовал!

"Получалось, что Ельцин строил, а я разрушал. Но в истории с домом Ипатьева мы с братом поменялись ролями", - говорит Геннадий Порфирьевич

"Получалось, что Ельцин строил, а я разрушал. Но в истории с домом Ипатьева мы с братом поменялись ролями", - говорит Геннадий Порфирьевич

Фото: Алексей БУЛАТОВ

Ельцин, как строитель, тогда посчитал, что снести дом с помощью техники и разобрать обломки получится все-таки быстрее.

Кстати, упорство Геннадия Порфирьевича никак не сказалось на его карьере. Он так и продолжил работать в «Уралвзрывпроме». Сейчас Берсенев – заслуженный строитель России, генеральный директор «Союза научно-производственных предприятий по взрывному делу Урала». Ну, а на месте особняка Ипатьева теперь стоит Храм-на-Крови.

- Я не держу зла на Ельцина, - уверяет Берсенев. - Время было сложное. От Бориса требовали быстрых решений, и он делал, что мог. Кстати, я всегда голосовал на выборах за брата. И ни разу не пожалел об этом.

Дословно

«Не подчиниться было невозможно»

«К дому, где расстреляли царя, люди ходили всегда, хоть и ничем особенным он от соседних старых зданий не отличался, - писал Борис Ельцин в своей автобиографии «Исповедь на заданную тему». - Страшная трагедия, случившаяся здесь в 18-м году, заставляла людей подходить к этому месту, заглядывать в окна, просто молча стоять и смотреть на старый дом. Приезжали посмотреть на особняк даже люди из других городов. Я к этому относился совершенно спокойно. Совершенно понятно было, что интерес этот вызван не монархическими чувствами, не жаждой воскресения нового царя. Здесь были совсем другие мотивы - и любопытство, и сострадание, и дань памяти. Но по каким-то линиям и каналам информация о большом количестве паломников к дому Ипатьевых пошла в Москву. Скоро получаю секретный пакет из Москвы. Читаю и глазам своим не верю: закрытое постановление Политбюро о сносе дома Ипатьевых в Свердловске. А поскольку постановление секретное, значит, обком партии должен взять на себя всю ответственность за это бессмысленное решение. Не подчиниться секретному постановлению Политбюро было невозможно. Печальный эпизод эпохи застоя. Я хорошо себе представлял, что рано или поздно всем нам будет стыдно за это варварство. Будет стыдно, но ничего исправить уже не удастся».