Алга, только алга: как традиционный башкирский костюм помог самарчанке найти друзей из вымершей деревни

Заинтересовавшись национальной культурой, Хуснея Челкунец нашла односельчан из вымершего поселка

Фото: Светлана МАКОВЕЕВА

Как говорят современные стилисты «одежда — инструмент достижения цели». Наверно, так было во все времена. Стоит примерить на себя другой наряд, жизненная траектория меняется, цели достигаются, даже если при перевоплощении они были неявными. Рассказываем историю Хуснеи Челкунец, которая через интерес к традиционному башкирскому костюму добавила в свою жизнь красок и праздников и обрела вторую семью, отыскав односельчан из вымершего несколько лет назад поселка.

Бабушкин сундучок

Я родилась не так далеко отсюда, в поселке Хасьяново. Детские воспоминания — интересная штука. В них много образов, красок, запахов, но почти нет «скелета» - четкой хронологии, точных дат. В моей памяти хранятся низенькие саманные дома, шаткий подвесной мост через узкую речку — как мы по нему носились, и как осторожно ходили взрослые с коромыслом на плечах. Как сейчас вижу огромное красное полотно, под которыми идут жених и невеста. У меня, пятилетней, тогда дух перехватило от этого насыщенного, радостного цвета, контрастирующего с синим небом.

Частенько вспоминаю бабушку — ее улыбку, голос, ее необычные наряды. В поселке в основном только старшее поколение одевалось традиционно, по-башкирски. Это было привычно нам, детворе, но все-таки внимание привлекало: хотелось пощупать монетки на платьях, повертеть в руках украшения.

Самые «вкусные» детские воспоминания связаны с бабушкиным сундуком. Когда родители уезжали она подмигивала и спрашивала:

- Ну что, пойдете смотреть?

Мы шумной детской компанией - в семье нас было четверо, усаживались вокруг и замирали. Бабушка София один за одним вытаскивала свои платья, позвякивающие нашитыми монетками, отрезы ткани. Мы трогали, расспрашивали, кое-что даже примеряли. Но самое главное было в конце. На самом дне сундука хранились сладости и приправы. Это были в основном засохшая курага и чернослив, которые набирали запах от лежащего рядом жгучего перца. Такого неповторимого сочетания вкуса и аромата я больше не встречала никогда. Мы разбирали эти сокровища и уже ждали, когда же опять можно будет собраться и когда же снова бабушка София «откопает» нам заветные лакомства.

Свадьба в родном поселке — одно из самых ярких воспоминаний детства

Фото: Личный архив героя публикации

Алга, только алга!

Из деревни я уехала рано. После девятого класса отправилась учиться на педагога младших классов. Из традиционно-башкирского в моей жизни тогда остались только любовь к большим компаниям, задушевным беседам за чаем, желание быть гостеприимной. И еще родной язык.

Как-то в переполненном городском автобусе подруга сказала:

- Давай не будем разговаривать на башкирском, неловко.

Я тогда удивилась и возмутилась: чего тут стыдиться, наоборот — гордиться нужно!

Меня тянет говорить по-башкирски. Он отличается от русского ритмом, интонациями, там есть непереводимые слова и специфические обороты. Мне кажется, язык отчасти формирует характер и отношение к жизни. В башкирском, например, нет слова, означающего «назад», есть только ««алға» - вперед. Я так и говорю своим близким в сложных ситуациях:

- Не отчаивайтесь! Алга!

«Алга!», что значит «вперед» - жизненный девиз Хуснеи Челкунец

Фото: Светлана МАКОВЕЕВА

«Отдай им мой палас!»

Семья — самое ценное для меня. А сложилась она через победу над предрассудками. Со своим будущим мужем Виктором познакомилась, когда после распределения попала учительницей в Хворостянский район. Родители и с его, и с моей стороны были против наших отношений. Я и сама сомневалась: стоит ли замуж за русского, заладится ли семейная жизнь? Три раза я отвечала себе на этот вопрос «нет» и забирала поданное в ЗАГС заявление. Но Виктор проявил невероятную настойчивость. На четвертый раз мы все-таки расписались.

Наши близкие родственники нас сторонились, свекровь меня и вовсе избегала. Лед в отношениях тронулся, когда после рождения первого ребенка к нам пришла бабушка Виктора. Увидела, что живем мы дружно, быт устроен. Ей очень захотелось сделать нам приятное и она сказала своей дочери:

- Отдай им мой палас!

Она была дояркой и получила его за заслуги на производстве. Мы очень оценили широкий по тем временам жест.

С того момента контакт с родственниками начал налаживаться, сейчас мы все в хороших отношениях. Да и национальные границы размылись. Муж надевает тюбетейку, ходит со мной на многие башкирские праздники, я же крашу яйца на Пасху и отмечаю Рождество.

«Где мой чайник?!»

Первый национальный костюм со мной случился неожиданно. Десять лет назад внучка участвовала в конкурсе «Радуга Поволжья». И за два дня выяснилось, что ей нужен башкирский костюм. А где взять? Я быстро собрала образ, а традиционный безрукавный камзол сшила сама. В интернете я тогда информацию искать не умела и вспоминала наряды бабушки Софии: в чем она сама ходила, что показывала мне из своего сундучка.

Внучка заняла первое место. Ей дали картину, а другим призерам — по чайнику. Видимо, проснулась в ней практичность и домовитость, поэтому она сказала прямо со сцены:

- А где мой чайник?! Я тоже хочу чайник!

Я тогда умилилась и посмеялась. И совершенно неожиданно получила «подарок» сама — встречу, которая подтолкнула меня к жизненным переменам. После награждения ко мне подошел мужчина и стал расспрашивать, по каким же источникам я сшила костюм. Когда узнал, что создавала я его интуитивно, по памяти, начал мне его «расшифровывать». Так, например, я узнала, что особое расположение монеток позволяет понять состав семьи. Он рассказывал так интересно о том, о чем я раньше не думала, и это меня это очень зацепило. Вернулась с мероприятия и, что называется, завертелось. Я начала много читать, стремясь узнать больше. После конкурса я сшила еще три костюма — два себе и один дочке, камзол для внука. Сейчас планирую взяться за костюм для мужа. Через интерес к национальному костюму я вошла в конгресс башкир, стала участвовать в национальных праздниках.

Этот безрукавный камзол был сшит за несколько дней до конкурса по детским воспоминаниям, но удивил жюри своей точностью

Фото: Светлана МАКОВЕЕВА

Лекарство от тоски

Традиционные башкирские костюмы очень многообразны. Читала, что ученые выделили 7 разновидностей, которые исторически сложились. Я не этнограф и поэтому не могу копать очень глубоко, и не берусь делиться экспертным мнением в этом вопросе. Когда я планирую свой костюм, то собираю общую информацию, а детали дорабатываю со специалистами.

Если говорить об отличительных чертах, наш костюм можно узнать прежде всего по многослойности. Башкиры могли надеть несколько халатов, которые называются «елян», даже в жару. Я замечаю, что молодежь тоже носит многослойные наряды. Наверное, в этой точке современная мода и традиция пересекаются.

Меня в башкирском костюме особенно зацепили головные уборы. Они были одной из самых «говорящих» деталей женской одежды и сообщали о возрасте их обладательницы, семейном положении, статусе. Один из самых известных — это кашмау. Он представляет собой шапочку с длинной наспинной лентой, на которой бисером вышивается мозаичный узор из геометрических фигур. Я корпела над этой лентой всю зиму, когда шила свой костюм. Но эта была работа в радость, я бы даже назвала ее исцеляющей: вот взгрустнется мне, сяду за рукоделие и все печали исчезают.

Надгробие для деревни

Национальные костюмы я надеваю только на праздники, один из самых моих любимых — Йыйын. У него давняя история, а название переводится как «встреча», проходящая в веселой, непринужденной обстановке. И вот после одного из праздников Йыйын мне стало грустно, что многие приезжают делегациями из городов или сел, а я — одна.

Дело в том, что поселок Хасьяново Большечерниговского района, в котором я родилась, семь лет как опустел. В начале двадцатого века там жили около тысячи человек, а в последний год - всего трое. Поселок вымер, но он все еще есть на карте. И в моем сердце. Очень захотелось собрать как можно больше односельчан, чтобы лучше, точнее воскресить его в памяти.

Я нашла несколько единомышленников, которые тоже загорелись этой идеей. Интернет и объявление в газете помогли. Шесть лет назад мы впервые собрались. Пара десятков человек со всей страны встретились в поле, где еще виднелись остовы домов, фрагменты заборов, валялась какая-то утварь. От этого сжималось сердце, но радость встречи это затмила. Время мы провели очень весело: за чаем, разговорами, танцами.

Мы «копнули» в историю и выяснили, что поселок когда-то был деревней Хасяново. Ее основали наши предки из Башкирского отделения Уральского казачьего войска. После 1865 года башкир освободили от воинской повинности, приравняв к крестьянам. Они стали искать место для сельскохозяйственных работ, и часть из них как раз осела у реки Большой Иргиз.

«Умер» поселок за два года до своего 150-летия. Во время очередной встречи мы решили поставить символическое надгробие, чтобы люди знали, что на этом месте когда-то жили наши предки.

Односельчане поставили надгробие поселку, который опустел за несколько лет до своего 150-летия. Справа сохранившиеся архивные снимки

Фото: Личный архив героя публикации

Ждала, что будут обзывать, а дети аплодировали

Я работаю методистом в Дворце Культуры Новокуйбышевска. У нас есть специальная комната, отведенная под национальные костюмы — в основном это русские и башкирские. Показываем детям, какие-то элементы делаем вместе. Очень люблю с ними заниматься, потому что они искренние и непосредственные, многим со мной делятся. Как-то одна девочка пожаловалась, что ее обзывают чувашкой. Я долго думала, что с этим делать. На уроке сказала:

- Ребята, мы никогда этого не обсуждали, но я — башкирка. Не знаю, как вы на это отреагируете. Может, дразнить меня начнете?

В классе воцарилась тишина.

- Башкирка! Башкирка! Башкирка! - повторила я.

И дети... зааплодировали! Стали шумно выяснять, у кого кто был в роду. Девочку эту после урока дразнить перестали.

Я подумала тогда, что эта маленькая педагогическая победа, наверное, связана с моим большим пониманием своей идентичности.

Благодарна случаю, который разбудил во мне интерес к национальному костюму, а через него — к праздникам, традициям, истории, поиску единомышленников. Сейчас такое чувство, что я обрела вторую семью и лучше понимаю себя.

Хуснея Челкунец считает, что благодаря обращению к традиции нашла себя и обрела вторую семью

Фото: Светлана МАКОВЕЕВА

«Народная художественная культура - защитная оболочка при любых жизненных ситуациях»

Тамара Ведерникова, кандидат исторических наук, доцент:

- Народный (этнический) костюм - важная составляющая часть традиционной культуры. Современная ситуация (демократизация общества, мировая глобализация) привела россиян к поиску своей идентичности, своего «Я». Этим вызвано обращение к народной художественной культуре, которая для каждого человека является защитной оболочкой при любых жизненных ситуациях. Что касается костюма, сегодня очень важно сохранить и передать потомкам его аутентичность (подлинность), характерную для определенной эпохи. Мало кто в наше время объяснит назначение серебряных монет (круглых пластин) на башкирском нагруднике или головном уборе. А ведь это - тамги, обозначающие принадлежность женщины к определённому роду. Как совершенно справедливо отметила Хуснея Челкунец, башкирский костюм обладает своими особенностями. При создании образа костюма она использовала личный опыт, воспоминания из детства. Но в наше время существует множество изданий, посвящённых башкирскому костюму. И в педагогической практике вполне возможно обращение к этим изданиям. Кстати, отметим - ученица Хуснеи Челкунец Надежда Кочурина за башкирский головной убор кашмау получила Гран-при на конкурсе «Незабытые ремёсла» (г. Чапаевск, 2021).